Какие бы разные эпохи ни затрагивала история методики Lectio Equaria Palaestra, везде она проходила через войны и сражения, через дуэли на пистолетах и шпагах, через взрывы и кровь. И рассказ об этой истории был бы, конечно, не таким правдивым, не таким полным и не таким впечатляющим, если бы все эти пожары и сражения остались за кадром. Этого, впрочем, не произошло. О том, как создавалось взрывное кино «Манежное Лошадиное Чтение», редакция NHE расспросила пиротехника Александра Яковлева.
Эпизод «Первая мировая война».
- Как бы ни приближали различные эффекты картинку к реальности – будь то реальность Первой мировой или дуэли на улице средневековой Франции, полное историческое соответствие в кино невозможно. А нужно ли, Саш?
- Смотря что ты хочешь сказать, смотря зачем снимаешь кино. Всё зависит от твоей цели. Одно дело, если ты хочешь пересказать историю, под которой понимается совокупность событий — то есть то, что произошло в тот момент. Соответственно, это документальный фильм. Как для людей, которые работают в музее — им важны детали, важно повторить их: чтобы это была именно та винтовка, именно та каска. А другое дело рассказывая, как это было, раскрыть какие-то мировоззренческие аспекты. Ведь кино – это в первую очередь творчество, а история становится одним из приемов этого творчества.
— А вот наш фильм — к чему относится?
- Слушай, у меня фрагментарное представление о фильме. Работать я на нем работал, а вот что получится — это будет видно после.
— Давай тогда поговорим про процесс – в конце концов, результат люди и так увидят.
- Живой процесс! Все происходит одновременно, нет никакого четкого плана. Такое непосредственное творчество на площадке, с огоньком так…. Не приходилось скучать, в общем, и работа опять же интересная – со всякими редкими предметами, вроде древних стреляющих пистолетов.
Так в реальности выглядело то, что в фильме представляется зрителю небольшим отбликом дальнего взрыва в пенсне цугсфюрера фон Ханштайна.
— А разве специфика твоей работы не подразумевает предварительной подготовки? Все эти взрывы…
- Ну, я же могу по-разному сделать то, что режиссер хочет. В принципе, эффекты известны, заранее готовится количество материала, а как компоновать — решается на площадке. Вот с каскадерами у нас был на подготовку день – помнишь, наверное, в сцене убийства Арнольфини спецэффекты были.
— С каскадерами понятно – они привычные. А в работе с животными какие-то сложности были?
- Сложности? Разве у нас вообще были сложности? Вообще животными занимаются другие специалисты. Иногда пересекаются сферы. Вот, например, лошадей — обстреливают. По просьбе каскадеров, нужно пострелять рядом с лошадью, скажем, с какими-то взрывами или еще с чем-то. И собственно видно, как лошадь реагирует, видно, в каком она состоянии… А в «L.E.P.» у нас планировался один-единственный спецэффект с участием лошади, нужно было в нее «стрелять», но в результате эту сцену вообще из фильма убрали: режиссер не согласился.
— Насколько я знаю, вообще было отснято много сцен, проект-то огромный… все успевали делать, что собирались?
- Да! Хотя никто не торопился, никто ни на кого не орал, тем не менее, снять много успели…Но это все – потому что такой режиссер. Обычно никто так не работает, в таком ритме и режиме…
Александр Яковлев обеспечивает «дымок военно полевой кухни». По иронии судьбы этот пиротехнический эффект, самый простой из эпизода Первой мировой войны, несет наиболее драматургически значимую роль.
Беседовала Алина Нос
О том, кто и почему взрывал самого Александра Невзорова, а также объяснение одного из самых «кровавых» спецэффектов картины – в рассказе Александра Яковлева журналу Nevzorov Haute Ecole.
