Когда актеры снимают платья и смывают грим, за дело принимаются бойцы невидимого, зато прекрасно слышимого фронта. Они роняют карточки, стучат лопатами, звенят мечами и шелестят юбками, они — практически в одиночку — грохочут выбитыми воротами и шуршат шинами старинных машин, они знают толк в навязчивом жужжанье мух и таинственном шорохе древних фолиантов, словом, они прекрасно представляют, как должно звенеть разбитое стекло в окне учительской. И вносят свой шумный вклад в то, чтобы осколки разлетались как можно дальше.Об осколках и многом другом редакции NHE рассказал большой специалист по поднятию шума Никита Хрусталев.
Эпизод «Гуго де Пейро»
— Никит, расскажи, в чем важность, значимость шумового оформления фильма? Зачем оно нужно?
- Для того, чтобы создать правильную атмосферу. Главная задача любого произведения искусства — вызвать у читателя, зрителя или слушателя чувство сопричастности и соответствующий эмоциональный отклик. Зрителю должно быть комфортно. Зритель должен погружаться в это произведение. Шумовое озвучание просто дает ощущение комфорта и реальности того, что происходит. Во многих случаях это помогает направить зрителя, помогает усилить драматургический эффект и помогает зрителю пройти по тем рельсам, которые проложил для него режиссер.
— Без этого комфорта зритель не поверит фильму?
- Не думаю, что зритель будет специально приглядываться, насколько правдоподобна обстановка. Есть внутреннее ощущение. Попадаешь в новую для себя обстановку и вдруг обнаруживаешь, что что-то не то. Что происходит, не можешь понять. Это потом ты производишь какой-то анализ и выясняется, что не хватает какого-то привычного тебе звука. Вот пришла домой и… у тебя кошка есть?
— Есть…
- Вот! Не мяукает. Ходит — а не топает. Подсознательно чувствуешь: чего-то нет. Некомфортно.
- А существуют какие-то различия между звуками разных эпох?
- Ну, сейчас не ходят с саблями наголо. Я не думаю, что с течением времени сами звуки каким-то образом менялись. Другое дело — менялась, например, обувь, ну и сабли, опять же.
— А для этого фильма приходилось какие-то звуки искать, что-то выдумывать особое?
- Ну, для примера: была на съемках такая вещь, как гильотинка. В этом, кстати, зачастую заключается и одна из задач шумового озвучания — компенсировать недостатки реквизита. В сцене она ненастоящая такая деревянная рукорубка, а пришлось придумывать, наделять ее исторически достоверным звучанием в той мере, в какой мы это звучание могли представить, находясь в сегодняшнем мире. Это и есть создание аудиовизуального образа.
Звуки в Тамплиерской сцене писались и прямо на площадке, но из-за большого количества народа и посторонних шумов – из оригинальных звуков в работу практически ничего не пошло.
— А в чем специфика работы именно с нашим фильмом в отличие от, скажем, сериалов?
- Ну, это не связано именно с вашим фильмом. Вопрос можно считать: в чем специфика работа на сериалах и кино. Работали мы под формат кино: здесь более точно и более четко прорабатываются фактуры, возникают и решаются драматургические задачи, и звук начинает нести на себе и художественно-драматургческую функцию, поскольку помогает тому, что происходит на экране. В телесериале это просто информативная поддержка и не более того.
Ваше кино от других, по большому счету, не отличается глобально иным подходом. Отличие может состоять в атмосфере и в работе с конкретными людьми.
- И чем запоминается работа с Невзоровым?
- Неожиданно комфортная и приятная обстановка, которая достаточно сильно контрастирует с тем образом, который мы ожидаем, глядя на телевизионный экран, читая Интернет и прочее-прочее. Очень хорошая атмосфера, очень приятная группа. Была приятная особенность: в отличие от многих других групп, Невзоров слушать умеет, относиться внимательно и уважительно к тому, что ты делаешь.
- Режиссер участвовал как-то в процессе шумооформления?
- Ты знаешь, пожалуй, шумовое оформление — единственное из всех направлений в создании этого фильма, куда он практически не вмешивался. Изначально он пытался, но после того, как было продемонстрировано то, что мы делаем, мы были оставлены в абсолютном покое. Я же видел, как он работает на площадке, никому не доверяет, все делает сам: красит, мылит и прочее.
— И это… плохо?
- Это особенность его работы, я не могу комментировать. Плохо ли, хорошо — мы будем смотреть на экране. А работать он имеет право, как любой творческий человек, как угодно, нарушая любые законы. Главное — результат.
Сложно поверить, но за благородных рыцарей и толпу инквизиторских воинов даже в самые напряженные моменты сражения шумел всего один человек.
- Так в чем именно особенность?
- Особенность работы в том, что было комфортно. Видимо, Невзоров умеет притягивать к себе людей и создавать команду, которая работает в хорошем, добром ключе. При этом он абсолютно не является ведомым. Он слушает, слушает, но — делает выводы, хитро улыбаясь. Хотя то отношение, которое я получил, меня очень устраивает. Даже иногда подозрительно, что все так хорошо.
Беседовала Алина Нос.
Ренессансные рапиры, каленые клинки и дисциплинированные мухи – в рассказе Никиты Хрусталева в следующем номера журнала Nevzorov Haute Ecole.
