О чем фильм?

В начале ХХ века в Германии появилась методика обучения лошади чтению и письму. Точнее, появилась она раньше – еще в XVI веке, но тогда авторов беззастенчиво признали пособниками Дьявола и, дабы не возмущать общественность, просто-напросто прирезали.

Спустя годы немецкий коммерсант Карл Кралль возродил и дополнил методику. Его лошади творили чудеса, с точки зрения самого умного животного – человека. Лошади Кралля умели не только читать и писать, они еще и считали. К слову сказать, опыты эти вновь раздражали – теперь не церковь, но ученых, которые всеми способами пытались доказать, что Кралль – мошенник и шарлатан. Не доказали. Однако, чтобы не потеряться в собственных глазах, выпустили своего рода научное заключение: метод Кралля сие есть недоказуемо и в высшей степени невероятно.

С тех пор прошло чуть менее века, и вот – способность лошадей к чтению вновь развивают, и весьма успешно. Конь Као – подопечный Александра Невзорова – умеет и читать, и писать, и считать. Более того, он может попросить вкусную еду или лишнюю попону, если ему холодно. Ну как тут не повторить фразу «сие есть в высшей степени невероятно»? И тем не менее…

К ответу!

Накануне премьеры фильма «Антенна» поговорила с Александром Невзоровым.

«– А вот посмотри внимательно, что тут написано?– спрашивает Невзоров у коня, показывая ему книгу. Као несколько мгновений вглядывается в слово, а потом выкладывает его из карточек с буквами на пюпитре».

– Александр Глебович, я смотрел и не верил…

– Нормальная реакция.

– И тем не менее первый же вопрос: да как лошадь это делает-то?

– Автор методики, тот, о котором снят фильм – Кралль, – искал ответ в мистике. Я в мистику не верю, а потому пошел учиться – заниматься нейроанатомией.

Кстати, подтолкнула меня к этому Наталья Бехтерева, которая, посмотрев мои первые уроки, сказала: «Саша, вам надо заниматься мозгом». Поскольку у нас есть прекрасно изученный человеческий мозг, мне пришлось заниматься и учиться на нем, а потом уже на лошадином. Так вот выяснилось, что у нас очень много одинакового, более того, лошади во многом нас превосходят… Я не буду грузить вас всеми сложностями, но если вы зададите мне какой-нибудь умный вопрос о мозгах, с удовольствием отвечу… Или могу подсказать умный вопрос.

– Да! Я в мозгах, извините, мало что смыслю…

– Ну вот, например, вы можете сказать: а как же соотношение масса мозга – масса тела? Это считается одним из основных показателей, чтобы определить, разумно существо или нет. Считается, спрашиваете вы у меня, что у человека это соотношение такое, что мы – уникальны.

– Вот! Вопрос буквально с языка сняли. Именно его я и хотел задать.

– А! Тогда я вам отвечаю: дорогой мой, это миф! Мы по этому индексу не попадаем даже в первую десятку! Нас намного опережают колибри, мыши, крысы, что особенно обидно – какая-то бурозубка, ряд мелких приматов, и более того, у питекантропа и у неандертальца объем черепной коробки гораздо больше, чем у современного человека.

При этом надо не забывать, что 8/10 мозга отвечает за все физиологические процессы! У желудка мозгов нет, он не знает, что ему делать. То есть на разум остается незначительная масса мозгового вещества. И вот когда я начал заниматься нейроанатомией, понял секрет лошадей Кралля – о том и фильм.

– То есть?

– Это, считайте, экранизация одной цитаты Энштейна: «Разум, единожды раздвинувший свои границы, никогда не вернется в прежние». И благодаря методике Кралля мы узнали, что не одни обладаем разумом.

– Ну, если так рассуждать, то по идее любое животное можно обучить чтению и письму.

– Конечно. В том числе и человека. Вы не забывайте, что человеческий интеллект штука разовая, он не передается по наследству. Вы рождаетесь, не зная собственного имени, имени родителей, не знаете ни одной буквы! И если не подвергнетесь влиянию социума, то ничего знать и не будете. Способность принимать решения, интеллект – это все приобретенное. И это не мое открытие.

– То есть вы могли бы научить чему-то новому и человека? Взять, грубо говоря, Маугли и обучить его всему, что знаете…

– Для этого надо любить людей, а я не могу сказать, что люблю их. Я с ними в загс не ходил, не расписывался… Вообще, конечно, Маугли – это красиво. Это красивая сказка, но, по правде сказать, ни одна попытка воспитать подобное существо не заканчивалась добром.

Мы – не муравьи

– Хорошо, давайте вернемся к фильму… Вы даете коню задание, и он начинает его выполнять. Он берет букву и… не ставит ее на пюпитр, а держит в зубах. Вы буквально отнимаете ее у него. Почему?

– Некоторые он отдает сразу. Он может чуть заиграться. И потом, он же не видит мою руку. Представьте себе особенности зрения лошади: она просто не видит, что у нее там около рта происходит. Это то же самое, что вы поднесете руку к кадыку – вы ее не увидите. И еще – если ждать, пока он отдаст каждую букву, то процесс превратится в мучительно долгий, в частности и для съемки. Не забывайте, что мне нельзя потерять внимание зрителя.

– Процесс обучения прогрессирует? То есть чем дальше, тем быстрее?

– Да конечно.

– И какова конечная точка обучения.

– Не знаю. Честно говоря, это еще ни у кого не получалось. И потом понимаете, как ни странно, но в процессе обучения лошади лошадь вторична. В первую очередь человек открывает для себя новые возможности интеллекта.

– И что самое сложное?

– Начальный этап, когда нужно объяснить животному, что ты – разумное существо, ведь изначально они нас таковыми не воспринимают.

– То есть?!

– Это обосновано зоологически: они не считают представителя другого вида разумными. Ну, например, это то же самое, что вам бы не казался разумным огромный муравей, в распоряжении которого вы бы оказались. И вот коню необходимо доказать, что в твоих поступках есть логика, смысл, что звуки, которые ты издаешь, что-то означают, что ты не опасен.

Еще одна основная мысль фильма: мы говорим не о разуме лошади, а о разуме человека, который способен понять, что не он один обладает разумом и что разум – это прежде всего понятие анатомическое. Когда 2 года назад я этим занялся и с большим удивлением понял, что получается… Знаете, очень интересное ощущение, когда понимаешь, что лошадь действительно читает на латыни.

– Удивительные вещи вы рассказываете!

– А что тут удивительного. Профессор Гайваронский, когда мы с ним изучали мозг лошади, говорил, что если бы у человека кора головного мозга была бы такой же толщины, то каждый был бы Энштейном.

Но одно дело – иметь разум, другое – иметь возможность его реализовать. Вот на секунду представьте себе, что у человека передние конечности были бы другой формы – без способности к той мельчайшей мелкой моторике и пластике… никакой цивилизации не было бы!

Умному глаз не выбьют

– У вас много лошадей, но учите вы только двух. Они с остальными ведут себя как обычно или немного иначе?

– Они у меня мало контактируют друг с другом… знаете, когда в лошадь вложено столько трудов, ее не будешь подвергать риску случайных и непременных травм, которые возникают от общения лошадей друг с другом. В табунной игре откусить ухо или выбить глаз – нормальное дело… тут поневоле создаешь для них тепличные условия.

– То есть у этих двух лошадей нет возможности почувствовать превосходство, мол, я умнее…

– Нет. Думать так было бы домыслом.

– А лошадь может быть посредником между вами и другими лошадьми и объяснить вам, что кому-то другому тепло, холодно или он хочет вкусную еду?

– Не пробовал… не знаю.

– А у самого коня не возникает желания при встрече что-то вам рассказать, что-то попросить… ведь он умеет это?

– Ну, во-первых, для этого необходимо, чтобы был полностью готов пюпитр с буквами. И потом мои лошади очень дисциплинированны, и без просьбы начать что-то делать никто ничего не начинает. Единственное, что было, и этот момент вошел в фильм, когда конь Као вдруг написал «Као смеяться». При этом его смех – это не смех в нашем понимании, это такая реакция на глупость.

Жестокости нет

– Фильм интересный. Но меня поразило большое количество жестоких кадров.

– Это каких?

– Ну, например, кровь лилась рекой.

– Да какой рекой?! Да мы все были поражены, что у нас всего две банки крови ушло на кино. Две четырехлитровые канистры на фильм – это вообще ничто!

– Тем не менее детям фильм не хотелось бы показать.

– Почему, что там такого-то?

– Ну как же! И шею перерезают натуралистично, и после выстрела у человека внутренности вылезают…

– Так, и что?

– Ну своему ребенку я бы это не показал.

– Невозможно показывать историю в урезанном виде… если бы мы хотели жестокости… вспомните «Чистилище» – я умею кишки на гусеницы наматывать. И то, что у нас в этом фильме, – это пример высочайшей сдержанности в этом вопросе!

Валентин Звегинцев

 

 

http://www.dzd.ee/?id=245720