Стенограмма презентации №1[12]-2009 журнала "Nevzorov Haute Ecole" в книжном магазине "Буквоед" 02 апреля 2009 года

Ведущий:

— Добрый вечер, уважаемые друзья! Рад приветствовать всех собравшихся в «Буквоеде». Наш сегодняшний вечер здесь начнётся с беседы о лошадях и презентации последнего выпуска знаменитого журнала «Nevzorov Haute Ecole». Давайте поприветствуем – известный журналист и автор этого известнейшего журнала о лошади и её воспитании – Александр Невзоров.

Александр Глебович:

— После такого вступления сразу, во-первых, вспоминается соответствующий момент в театре Варьете. Помните? «Мастер и Маргарита».

Во-вторых, я далеко не являюсь автором, поскольку авторов у этого журнала много и было бы бесчестным умалять их заслуги. Во-вторых, этот журнал, в действительности, делают очень много людей. Очень много именитых людей. Очень много сильных и безумно талантливых, с моей точки зрения, людей.

Давайте мы сейчас определимся, как бы договоримся о некотором регламенте встречи сегодняшней. Регламент будет выглядеть так: я пройдусь по статьям и после каждого прохождения, по каждой статье, я буду делать паузу, оставляя возможное место для вопросов. По теме. Если вопрос будет не по теме, то, значит, тогда мы переходим либо к следующему вопросу, либо к следующей теме.

Я подозреваю, что регламент принят.

Итак. Мы имеем новый номер журнала. Который начинается, как и все прочие журналы «NHE», со слова Главного Редактора.

Обычно на слова Главного Редакторы Лидии Невзоровой мало обращается внимания, а зря. Потому что здесь замечательно констатирована та деликатность и присущая журналу мягкость, присущее умение щадить чувства тех, о ком он написан. И это действительно правда.

Я ещё раз акцентирую на том, что, действительно, журнал, будучи абсолютно академическим изданием, очень строг и очень сдержан в оценках. Хотя порой, конечно, эмоции должны и имели бы право быть ещё более сильными.

Но уже понятно, что (поскольку это двенадцатый, т.е. первый номер этого года) уже выработался свой круг читателей. Уже нам понятно, что Журнал имеет т.н. ликвидность - распространяемость, что он оставляет своё жёсткий, горящий след во многих-многих-многих мозгах. Конечно, он очень тяжело, очень болезненно воспринимается, но, я говорю, опять-таки, вопрос решается нашей деликатностью, потому что мы никогда не персонифицируем позицию. Мы никогда не говорим ни о ком предметно, я имею в виду из тех людей, которые занимаются конским спортом или каким-то другим способом другого издевательства над лошадью. Уже сейчас, слава богу, сделано уже очень много. Уже создано очень много и научных, и публицистических, и литературно-художественных трудов. Уже понятно, что конный спорт – это либо удел людей умственно неполноценных, либо удел тех, кто просто абсолютно не имеет никакого представления о лошади. И что по мере того, как эти представления у человек образовываются, если они образовываются, ему самому становится достаточно дико и непостижимо то, что он делал.

При этом, ещё раз подчёркиваю, что мы, когда мы говорим, например, о конном спорте, абсолютно беспристрастны. Я бы сказал, что мы стерильны от любых подозрений в пристрастности, потому что мы не являемся конкурирующей или какой-то иной организацией. К нам в Школу, к нам на ЗФ попасть практически нереально. И я даже не представляю себе другого, виртуального или реального учебного заведения, в которое попадание было бы столь сложным. Поэтому мы действуем с позиции абсолютно, скажем так, ясных, чистых и свободных от любого подозрения пристрастий. Да, мы занимаемся наукой, да, мы занимаемся финансированием, мы проводим научные исследования, да, мы публикуем результаты. Но эти результаты может человек воспринять, может не воспринять, в зависимости от своего умения быть человеком.

<Фрагмент изъят Школьной цензурой>

В новостях мы видим довольно много любопытных вещей.

Мы видим о семинарах Nevzorov Haute Ecole в Канаде статью. Мы видим о том, как опять канадские и голландские журналы переводят, Natural Horse – в частности один из крупнейших журналов, статью о нейрокраниальном шоке. Но статья о нейрокраниальном шоке… любопытно, кстати, что, когда-то, я её презентатовал именно здесь. Вот за этой вот покрашенной зелёными буковками кафедре, когда-то здесь, в Буквоеде, говорилось о ней, и она меньше чем за полгода, переведённая на все языки мира, напечатанная во всех абсолютно специализированных изданиях мира, она стала хрестоматией, она стала, в общем, ориентиром для очень многих и многих людей.

Что далее представляет интерес?

Представляет интерес удивительное письмо тренера КСШ, которое мы решились публиковать, поскольку оно, действительно, порождено очень болезненной, очень воспалённой, очень страдающей совестью. Впервые люди, которые профессионально или упорно, сознательно занимаются этим делом, пишут о себе ТАК. У этого письма есть реальный автор. Это письмо подлинное, реальное. Автор не возражал даже против публикации его фамилии. Но я решил что мы, наверное, подождём с публикацией фамилии лет пять. Да. У него могут быть большие проблемы.

Потрясающий труд одного из наших учеников, который подготовил к публикации Письмо. Директора Международной Олимпийской Академии Спорта, заслуженного тренера СССР, двукратного чемпиона РСФСР по борьбе самбо, заслуженного тренера России, председателя Комитета по физической культуре и спорту Кстовского района Нижегородской области. И ещё 6 тысяч человек. Эти люди, профессиональные, большие, олимпийского уровня спортсмены, пишут о том стыде, который они испытывают от того, что конский спорт почему-то считается спортом. Эти люди уверены: «Мы рады, что именно нам, нашему поколению выпала славная честь освободить спорт… и мы верим, что это станет первым шагом на пути к очищению спорта от всего, что дискредитирует и унижает его благородную идею. И это будет нашей самой важной спортивной победой». Подписанты реальны. Их 6 тысяч человек. Помимо тех именитых и ответственных людей, фамилии которых я вам назвал, спортсменов олимпийского уровня. Собирать подписи они продолжают.

Затем, естественно, поскольку одним из самых хитовых, одним их самых таких звучных материалов последних журналов был материал под названием «Мальчики в нержавейке», мы публикуем послесловие к этому материалу. Статью писала Маша Сотникова. Наш автор. Блестящий автор. И здесь комментарии к этой статье, поскольку, действительно, мало того, что сами реконструкторы, о которых была написана статья, остались, судя по всему, в жутком восторге и много, усердно благодарили. И радовались тому, что, наконец, они каким-то образом классифицированы. Возможно, были какие-то другие реакции. Но мы можем говорить о реакциях только тогда, когда эта реакция или позиция заявлена в официальных, серьёзных СМИ. Если она не заявлена, то её не существует, и она нас не интересует. Поэтому, если у кого-то есть зуд её высказать, то в принципе можно от этого и воздержаться. Вот, кстати, да, Маша тоже пишет, что других реакций-то и не было.

Я вот, кстати, сразу отвечу на один очень важный вопрос, который нам задают. По-поводу того, что, ну, переодеваются же не только реконструкторы, переодеваются и милиционеры, и переодеваются пожарники, спелеологи, но переодевания и тех и других и третьих – это вызвано либо необходимостью соблюдения традиций, либо некой профессиональной необходимостью. Причём, если вы понимаете, то и сотрудник милиции может произвести задержание - сохранить общественный порядок, не прибегая к переодеванию. И берейтор Венской Школы, одевает двууголку не для того, что бы принарядиться, а для того, что бы, в соответствии с традицией, в нужной форме, выполнить каприоль.

А у реконструктора за переодеванием вот нет никакой разумной цели, переодевание становится последней целью, ради которой это и делается. Любопытно, что в редакцию пришли очень забавные письма от трансвеститских сообществ, трансвеститских сайтов, которые ужасно благодарят за то, что им открыли глаза на то, что есть такая возможность самореализации и, насколько я знаю, мы в этой статье «Мальчики в нержавейке» - только укрепили реконструкторское движение, потому что у них сейчас будет мощные приток новых членов, которые привнесут в это движение свои маленькие хитрости, и там станет гораздо веселее.

Всем была памятна история с нападением на корреспондента в Череповце. Эта истории много раз мусолилась, много раз обсуждалась. Но вот, наконец, поставлена точка, потому что областной Вологодский суд признал виновными тех девок-спортсменок с ипподрома, которые напали на корреспондента.

Дальше мы переходим к уже более таким глобальным….Может есть вопросы какие-нибудь, братцы? Да!

Вопрос из зала:

— Простите пожалуйста…(крайне незарбочиво) в статье мальчики в нержавейке, как я поняла, критикуются реконструкторы, нууу основной, основной поводом для критики реконструкторов является то, что они якобы издеваются над лошадьми. Но ведь кроме реконструкторов, которые, нууу, эксплуатируют, тем или иным образом, лошадей, могут быть люди, которые, нууу, лошадей в принципе не используют. К ним тоже какие-то претензии?

Александр Глебович:

— Знаете что, во-первых, о реконструкторах не было сказано ни единого плохого слова. Трансвестизм не является обвинением и не является, скажем так, серьёзным упрёком. Трансвестизм принят как вполне легальное увлечение. В очень многих странах мира трансвеститы имеют свои, т.н. парады, насколько я знаю, сайты, радиопередачи. И я не считаю, что, применив к движению реконструкторов простую формулировку Большой Медицинской Энциклопедии, которая, к сожалению, однозначна, мы каким-то образом задеваем чувства или достоинства трансвес…эээ…реконструкторов. Никаких претензий и ни малейшего желания навредить реконструкторскому движению у нас нету. Но, поскольку мы занимаемся всем, что связано с лошадью, мы знаем, что в реконструкции, т.н. исторической реконструкции, в мальчиках в нержавейке, дикая, просто запредельная скобарская жестокость, доведена до абсолюта. И это не случайность, это стиль. Это сознательный стиль. Они искренне полагают, что это – исторично. Что именно так и нужно поступать.

Да, есть, вероятно, те, кто не использует лошадей в реконструкции. Но видят это. Но мы никогда не слышали, чтобы те, кто видели, другие реконструкторы, чтобы они протестовали и, каким-то образом, пытались от этого дистанцироваться. Что касается всякого рода вообще реконструкторства или переодевания, то было замечательно сказано, что люди, которые изучают пингвинов. А изучить пингвинов - это очень важно, это, действительно, очень важная отрасль зоологии, существует целое направление науки, которая изучает пингвинов. Но я никогда не слышал, чтобы учёные, которые изучают пингвинов, переодевались бы пингвинами. Вот вам ответ.

Следующая статья у нас – это продолжение «Трактата о работе в руках».

Когда-то этот «Трактат о работе в руках», причём, что это уже какая-то третья, четвертая, чуть ли не пятая часть. «Трактат о работе в руках» задумывался как некая литературно-идеологическая поддержка, подкрепление к фильму «Трактат о работе в руках», который должен был выйти. Но, по мнению наших Школьных цензоров и по моему личному мнению, фильм слишком откровенный, поэтому он никогда не будет уделом широкой публики. Сейчас он размонтирован просто. И, вероятно, никогда не приобретёт какие-то снова законченные формы фильма. Несмотря на то, что «Методика», как вы знаете, достаточно успешно и коммерчески и идеологически разошлась, стала хитом, тем не менее, я вот сейчас уже не допустил бы распространения «Методики», никогда бы не пустил её в печать и в продажу. Потому что точно так же как из простых методов работы с лошадью, которые были показаны в «Методике», покатушники делают цирк, подражая, вольно-невольно. Играют в какие-то свои покатушечные игры, но уже с применением кордео. Я думаю, что и в отношении работы в руках возможна такая же профанация, поэтому всё, что касается видео материалов «Трактат о работе в руках», остаётся только достоянием Школы и никогда не будет достоянием общественности.

Статья, важнейшая, с моей точки зрения, потому что статья выставляет точки над i в таком важном вопросе, как лошадеведение. Мы все пребываем в некой уверенности, что у нас есть какая-то идеологическая, научная, материальная и прочие, прочие базы, в вопросе лошадеведения. Но, увы, это не так. Дело в том, что это область знаний, вообще всё, что связано с лошадью, всегда формировалось публикой предельно, что называется, низкого свойства. И в ней всегда, на протяжении нескольких столетий, занимали своё место люди, которым никогда не удавалось либо блистать, либо даже просто реализоваться в какой-нибудь другой научной деятельности или в какой-нибудь другой научной практике.

Это всегда было отдано на откуп конюшенной черни. Это всегда отличалось очень низким интеллектуальным подходом. А вот настоящие учёные, они вот, как-то вот брезгливо зажав нос, всегда мимо этой темы по большой дуге проходили, и не обращали на неё внимания. Но если уж они заходили в эту вот коневедческую каморку, то, как правило, там следовал погром и переворачивание этой каморки несколько раз.

Примерно такая же история была и в Европе, примерно такая же история была и в России. Я не конкретизирую, об этом надо просто прочесть. Притом, что у нас в России вот эти лошадеведы, люди, которые очень долго практиковали якобы изучение лошади, писали об этом книги: всякие урусовы, витте, парфеновы, рогалёвы и другие «лошади на даче» – они чувствовали себя долгое время в безопасности, потому что никогда реальной иппологии в России не было и никогда не было желания расставить точки над i и объяснить и растолковать пустую абсолютно примитивную сущность их книг.

Потому что, например, там справочник Рогалёва-Гуревича переполнен грубейшими ошибками и тоже, конечно, необходимо создавать новый, нормальный, правильный Иппологический справочник. Отчасти это связано ещё и с тем, вот такая вот бедность, принципиальная, чудовищная бедность, примитивность лошадеведения, иппологии связана с тем, что лошадь всегда рассматривалась только под углом такого потребительского интереса к ней. И дело даже не в том, хорошо это или плохо, но просто очень примитивный взгляд на предмет, к сожалению, гарантирует очень примитивный уровень знания об этом предмете. Это всё равно, как человек бы рассматривался исключительно с точки зрения способности его переносить груз или как продуктивный объект. Калорийность мяса определяла бы ценность того или иного народа. Или женщина рассматривалась бы по количеству грудного молока, которое возможно с неё получить или в том аспекте; какое количество людей способна без серьёзных травм мочеполового аппарата обслужить за сутки.

Понятно, что очень примитивный взгляд и очень примитивные потребности. Очень примитивная подноготная исследования гарантирует абсолютно примитивный результат. Вот мы имеем этот абсолютно примитивный результат, посему, ещё раз подчёркиваю важную и научную и психологическую ценность журнала – мы занимаемся тем, что мы разрушаем эти стереотипы.

Ну, это надо читать, поскольку статья, как всегда, у меня такая здоровенная. Единственное, что очень любопытно, что я, например, всегда с удовольствием цитирую: говоря в статье о том, что же имела Европа к XV-XVI веку, какую базу знаний о лошади, какую базу представлений об умении обращаться с нею, мы, к сожалению, приходим к выводу, что базы никакой не было.

Да, конечно, был Ксенофонт. Книжка в высшей степени пустая и довольно скучная. В неё есть симпатичные моменты. Но, будем откровенны, я готов дальше очень уважительно расшаркиваться перед Ксенофонтом, но не улыбаться, читая самое любопытное у Ксенофонта, например, о вреде воды для лошадиных копыт или о том, что кобылицы до тех пор, пока у них пышны грива и хвост – никогда не отдадутся ослу… Но вот после того, как гриву и хвост обстригут, то, ставши безобразными, они на это унизительное совокупление согласятся.

Такими вещами у Ксенофонта переполнено всё. Понятно, что кто бы что бы ни написал во времена Античности в 12 главах о лошади – это всегда будет позолочено временем, всегда будет канонизировано. Но на самом деле, конечно, труд-то в высшей степени пустой.

И всё остальное было либо благополучно уничтожено христианами, которые в I, II, там, в IV в н.э. уничтожали всю античную литературу, всюду, где были упоминания о языческих богах, всё, что имело отношение к римским, греческим классикам. Если даже Гомер считался «отравой», и его запрещали преподавать в школах, в частности Тертуллиан его называл отравой.

И вот к XV веку должен был раздаться крик Европы, крик ярости, крик боли, крик беспомощности. Потому что человечество нуждалось в хоть каком-то взаимодействии с лошадью. Пусть в смертельном для неё, в кровавом, жутком, но всё-таки во взаимодействии, поскольку взаимодействия не было вообще никакого. Этот крик раздался. Этим криком стала замечательная книга короля Португалии, дона Дуарте. И вот здесь приводятся – я даже не стал цитировать, я просто привёл названия глав. Этой книгой вообще очень хорошо можно полировать физиономии всех тех, кто любит порассуждать о наездническом мастерстве рыцарей. Или о том, кто говорит, что искусство верховой езды было понятно и было известно в те времена. Вот, например, название глав. Ну, первые главы – это, естественно, расшаркивания перед букефалами, риторические рассуждения о пользе лошади. Но вот следующая глава называется «Почему полезно всегда ездить с прямой посадкой и объяснение из-за чего мы можем падать во все стороны». Дуарте утешает читателя: «Мы не можем быть сброшены с лошади куда-нибудь, кроме четырех направлений, вперед или назад или на какой-нибудь бок».

Братцы, поймите, это абсолютный хит того времени! Книга переписывалась, выучивалась наизусть, цитировалась. Это была главная наставление всаднического искусства на протяжении очень долгого времени.

Глава девятая посвящена «искусству не падать с лошади вперед». Глава десятая посвящена искусству «не падать с лошади назад».

А чудесным наставлением рыцарству – является глава девятнадцатая, которая называется «Как не падать, когда лошадь не делает ничего, из-за чего можно было бы упасть».

Знаете, конечно, эта книга крушит. Это абсолютный документ, это абсолютное свидетельство реальной картины. Не той, что рисуется кинематографом или живописью. Эта книга – реальный документ того, как на самом деле обстояли дела в то время.

А вот следующая статья продолжает ставший уже известным цикл под названием «Полукровки». Полукровки – эта та публика, которая, испугавшись того, что занятия конным спортом причиняют ущерб их репутации, поскольку правда о конном спорте стала известна, сбежали из этого конного спорта, ну, скажем так, в различные отрасли и области, где так или иначе остаются связанными с лошадью.

Первый анализ – это анализ т.н. практики «НХ». Да. Причём, конечно, мне очень нравится название «НХ – это куда?». Тут, кстати говоря, очень доброжелательно, очень спокойно, и, я бы сказал, даже с некоторой долей нежности, автором объясняется, что, на самом деле, практика НХ – это такой Макдоналдс из живой конины. Это американское, очень примитивное изобретение, рассчитанное на очень не взыскательного, но всегда правого потребителя. И НХ, на самом деле, – это способ приготовления из лошади такого вот удобного для публики продукта, где, естественно, никакие анатомические, психологические или физиологические особенности лошади во внимание не принимаются. Тут большой аналитический материал, который исследует и методы управления НХ и т.н. «7 игр». Её стоит читать.

Следующая часть статьи называется «Спасуньи». Поскольку мы имеем много прецедентов того, как вдруг люди начинают спасать лошадей, мы очень благодарны тем, кто основали и содержат приюты, потому что благодаря этим людям мы имеем возможность научно, серьёзно изучить то, к чему приводят эти благие намерения по спасению. У нас у всех до того, как это всё было воплощено, до того, как эти приюты организовались, было очень идеалистическое, очень формальное представление. И только теперь, когда мы видим, во что это вырождается и во что это превращается, мы можем составить абсолютно грамотное представление о цели и предназначении приютов. И мы можем с уверенностью говорить про то, что это, конечно, не является не только решением проблемы, а это, чаще всего, реальное ухудшение жизни лошади по сравнению с тем, что было у неё.

Простой пример. Вот есть приют, я не помню его название. Название из 3х букв, то ли «Пар», то ли «Шар». Недавно мы оттуда забрали лошадь, которая там провела два года. Эту лошадь удалось обследовать, и обследование было полным…

Ну, я уже не говорю про вши. Я уже не говорю про дерматофилез. Я не говорю про печеночный сосальщик и про аскаридоз в тяжёлой степени. Ветеринары, которые здесь присутствуют, меня поймут, потому что когда в справке написано «5 яиц в поле зрения» – это вот когда приборное стёклышко суёшь в микроскоп и не двигаешь им, а вот просто вот так вот утыкаешься в окуляр и уже видишь 5 яиц аскарид. И такая же примерно история с печеночным сосальщиком. Т.е. это чудовищная заглистованность, учитывая, что аскаридоз – это вообще болезнь жеребят. Это надо ещё умудриться заразить взрослую лошадь так, чтобы было видно 5 или 10 яиц в поле зрения.

Тяжёлая форма мокрецов. Приобретённый, хронический увеит. И, что самое удивительное, эта лошадь в период пребывания в приюте пережила острый ламинит. В острой и тяжёлой форме. Тут нет места никаким фантазиям, потому что мы видим ламинитное кольцо на копыте, мы отсчитываем от периопля расстояние до этого ламинитного кольца, и мы отсчитываем от зацепа расстояние до этого ламинитного кольца или до 2-х ламинитных колец. И мы понимаем, когда это было. Вот этот острый ламинит реально был в момент нахождения.

Но дело даже не в этом. Ламинитом может заболеть любая лошадь. Там этого никто не заметил и лошадь продолжали корючить, что называется. Т.е. даже такая тяжёлая форма поражения лошади остаётся непонятной, поскольку, действительно, в этих местах собираются, может быть, когда-то и симпатичные люди, но абсолютно профнепригодные.

И надо понимать, что все эти приюты – они не сильно отличаются от тех приютов, которые вы порой видите по телевизору. Где сумасшедшая пенсионерка собирает по 60 котов. И когда сбор котов происходит, то всё, что следует за сбором котов, чётко делится на 3 периода. Период первый – это период эйфорический. Когда котам (или лошадям) навязываются розовые бантики на шею. Приглашается местная пресса, фотографируются, даётся интервью, и все радуются. Период второй называется периодом фекальным. Это когда собравшая 60 котов пенсионерка начинает поскальзываться на кошачьих фекалиях и перестаёт открывать участковому. И третий, к сожалению, финальный – либо пенсионерку, которая поскользнулась и не может встать, сжирают коты, либо она начинает есть котов сама.

Вот можно всё это пересчитать на лошадиную реальность, чтобы понять, что на самом деле это заканчивается всегда трагично. Но дело даже не в этом. Мы действительно очень благодарны этим людям, которые нам невольно стали лабораторным материалом для исследования того, к чему приводит эта практика приючивания.

Дело совсем в другом. Дело в том, что если мы посмотрим внимательно на роль приютов, мы выясним, что спасены были лошади, которые ни в малейшим образом не нуждались в спасении. Вот что интересно. И что это были лошади, которые портили пейзаж в КСК, занимали денник, вынуждали себя содержать. Но мы прекрасно знаем, что только в России существует порядка трехсот специализированных хозяйств, где ежегодно убивается на мясо порядка 300-400 лошадей. Есть маленькие хозяйства, есть и огромные хозяйства, поэтому вот 300 хозяйств, 300 лошадей. Мы просто точно знаем цифры по Борзинскому, Нерчинскому, Олонскому району. В этом году где-то планово 400 лошадей… И уверяю вас, никогда нога так называемых спасителей туда даже не ступала. А для тех лошадей никакого другого варианта, кроме варианта смерти, не существует изначально в принципе, и просто его не может быть. У них, молодых, здоровых и талантливых, потрясающих, только одна судьба – это разряд током или пуля, затем цепь за ноги, подъем вниз головой и финальный чирк ножом для слива крови. И у них, этих лошадей, нет ни детей с контрабандными морковками, ни ветеринаров, ни какой-то возможности пусть даже уродливо жить.

Но уверяю, спасителей эти лошади не интересуют. А все лошади, которые спасаются, в спасении, как правило, категорически не нуждаются. И еще раз повторяю благодарность т.н. «спасителям» и «спасуньям». Любопытны они еще и тем, что они стали тем бактериальным бульоном, той питательной средой, в которой завелась основная масса полукровок, которых можно было бы характеризовать как «глухие девочки» и «дамцы». Вот о «глухих девочках» и о «дамцах» - о двух удивительных разновидностей сегодняшних полукровок - будет уже в следующем журнале. Там, же, вероятно, будет и о т.н. остеопатах – костоправах.

Есть вопросы какие-нибудь?

Вопрос из зала:

— Хотела бы спросить. Ну, на данный момент, в наше время бытует такое мнение, что уход за лошадями как бы гораздо ухудшился. Как Вы считаете, между лошадьми как сейчас происходит в данный момент, есть разница по численности прошлых веков и данного века? Численность она как бы уравнивается или все-таки уменьшилась?

Александр Глебович:

— Знаете, численность естественным образом уменьшилась, поскольку, понятно, лошадь перестала быть составной частью народно-хозяйственного процесса, как бы этот народно-хозяйственный процесс ни назывался. Но к сожалению, уменьшилась недостаточно. Конечно, лошадей должно быть еще примерно в 15-20 раз меньше, если не в 100 раз меньше, для того чтобы каждой из них была бы возможность обеспечить нормальную жизнь и профессиональные руки. Потому что эта дешевизна лошадей, эта доступность лошадей и приводит к образованию таких вот приютов, откуда лошади едут со вшами, дерматофилезом, мокрецами, всеми видами глистной инвазии, увеитом и ламинитом. Уверяю вас.

Следующая статья очень задиристая, очень хулиганская, эта статья – «Краткая история ковбойства». Дело в том, что существует очень романтическое представление о стиле вестерн, о ковбойской езде, о том, до какой степени это романтично и здорово. Но когда мы исследуем какое-то явление, исследуем какой-то стиль, то нам всегда в первую очередью надо посмотреть, а кто, собственно, этот стиль породил, что этот стиль породило, какие люди произвели этот стиль на свет. И вот наши авторы анализируя публику, которая произвела на свет стиль ковбойства приходит к совершенно, конечно, фантастическим выводам…

А, да, тут изумительная фотография… И мы понимаем, что на самом деле все, что связано с ковбойством за исключением того мифа, который был придуман Голливудом – это изобретение чудовищно серых, безграмотных, абсолютно не имеющих представления ни о чем, кроме сиюминутной очень зоологической выгоды людей. Конечно, и стиль изобрели примерно таким же.

Вот, например Школа, о которой мы говорим, была порождена философами, дипломатами, психологами, писателями, анатомами, поэтами, вельможами, скажем так, очень известными и образованными в своем веке. И говоря, кстати, о Школе, не надо впадать в галломанию и думать, что там были одни французы. Наоборот. Там было очень много немцев, англичан, там было много швейцарцев. Ведь Школа – это не только умение на манеже работать с лошадью, это и знание криптограммы, это и тайнопись, это и знание языков, это и умение передавать и скрывать знания, это и блистательные знания анатомии, философии, литературы – всего того, что позволяет достигать таких удивительных успехов. А когда мы говорим о ковбойщине, о ковбойстве, конечно, мы должны понимать, что мы говорим о стиле, который явился порождением чудовищно деклассированного примитивного элемента. Причем этот элемент прошел двойную деклассацию.

Сперва это были просто люди, которые участвовали в войне Севера и Юга. Мы говорим о развитой о развитой ковбойщине, об эпохе массированного передвижения коровьих стад по западной Америке. Затем эти люди, находясь в полностью преступном обществе Америки, даже этим обществом были выдавлены. Выдавлены в некую особую категорию людей, которые работают со скотом, и они породили этот чудовищный стиль, который сейчас называется «стиль вестерн». Надо сказать ради справедливости, что они не были жестоки с лошадьми. Не были жестоки - им просто в голову не приходило, что в отношении лошади может быть употреблено такое слово. Как наверняка любой из ковбоев удивился, если бы ему сказали, что он был жесток со своей лопатой или жесток со своей лопатой. Они не задумывались об этом, лошади были слишком дешевым товаром, слишком легко доставались и слишком легко умирали.

В качестве простой иллюстрации того, что, увы, в людях очень крепко посажен миф о том, что существовали конные погони, перестрелки. Да, я вам могу сказать, что первым применением лошади во время всяких вооруженных столкновений на западе было следующее: лошадь надо было (собственному владельцу) умело застрелить. Для чего? Чтобы использовать ее тело как бруствер. Причем эта застрелка тоже требовала навыка. Как бруствер, как укрытие от пуль и от стрел. Причем, надо было ее застрелить так, чтобы агония была не долгой, чтобы она расположилась спиной к неприятелю, чтобы ее задние ноги и подтянутые передние с головой образовывали такое кольцо, которое защищает того, кто лежит и скрывается от стрелы. Много таких фактов.

Чудовищное участие ковбоев во всех испытаниях – модных испытаниях того века, когда испытывался лиддит, новые взрывчатки. А испытывались они, соответственно, на лошадях, потому что коров, как ни странно, жалели, а относительно больных лошадей использовали для этого. Естественно, это делали инженеры, военные специалисты, но обслуживали этот процесс ковбойцы. К ноге лошади привязывался мелинитовый заряд. После этого лошадь отпускалась, заряд приводился в действие, и уже смотрели по повреждениям на живой ткани воздействие этой взрывчатки. Подобных фактов очень много. Там есть еще фотки про ковбойцев, Алин? А какие есть?

А, ну это замечательная фотография. Известно, что был такой индеец-апач по имени Куси-Кас. Это индеец-апач Куси-Кас в старости. Про апачей здесь говорится, т.к. было известно, что они были самыми страстными любителями лошадятины и самыми страстными поедателями лошадей. И это не имеет непосредственного отношения к материалу. Прокручивай.

А это фотографии, реальные фотографии того времени, та тоже была реальная фотография. Вот примерно такого типа женщины обслуживали сексуальные потребности ковбойских лагерей. Чтобы было понятно, да. Белые, относительно гигиенизированные проститутки там никогда не появлялись, потому что бедняжек там грабили и били, естественно. И только такого вида женщины, отбившиеся от своих семей, потерявшие семьи, племена, они соглашались за пять центов или за початок кукурузы терпеть групповые изнасилования и ежедневные измывательства над ней. Что послужило причиной конца ковбойства? Это, конечно, колючая проволока, которая отгородила огромные пространства, железные дороги, которые сделали перевоз коров достаточно дешевой и не такой экзотической историей, и – сифилис, который косил ковбойцев со страшной силой, потому что будучи отдельным, диковатым, безграмотным, заразным сложным социальным кланом, они были обречены, видимо, на такую вот половую изоляцию в таком вот варианте.

<Фрагмент изъят Школьной цензурой>

Александр Глебович:

— Да, двигаем кафедру, двигаем кафедру. По поводу кафедры, мне задавали вопрос. Могу ответить, что я сейчас принял предложение преподавать на факультете журналистики СПбГУ. И лекции будут естественно посвящены одной из профессий – репортерскому мастерству. Но я думаю, что мне благодаря этим лекциям удастся очень, очень многим будущим журналистам сразу, изначально, что называется, вставить на место мозги и в лошадином вопросе тоже. Поэтому только я и согласился.

Следующая статья – это бомбежка аэродромов. То, о чем я говорил прошлый раз в Доме Книги.

Ведь когда вражеских самолетов очень много, а их, действительно, реально очень много – каким образом их можно нейтрализовать? Нужно бомбить аэродромы, т.е. нужно бомбить, уничтожать ту идеологическую базу, куда они могли бы сесть. Где бы они могли дозаправиться и взлететь. Известно, что в России есть несколько книг, являющиеся культовыми, являющиеся важными для конского мира. В том числе эта некая Линда Теллингтон-Джонс, написавшая книжку «Как правильно выбрать и воспитать лошадь».

На шести страницах ведется тщательный, очень доброжелательный, кстати говоря, разбор труда этой дамы. При том то, что она уличена в плагиате, то, что она уличена в нелепых и невероятно бессмысленных вещах – это одно. Вот я думаю, что для людей, которые имеют представление об анатомии, доставит особое удовольствие вот этот фрагмент. Вообще, надо сказать, что эта девушка – Линда-Теллингтон Джонс – она тщательно всегда уходит от вопросов анатомии и физиологии. На всякий случай держится от них очень далеко. И правильно делает. Потому что там, где она один раз соприкасается с простейшей анатомией, наступает полный и отчетливый крах книги. Линда-Теллингтон Джонс переходит на язык анатомии, остеологии и обнаруживает в теле лошади хвостовую кость. Вот так прям и сказано. И не в одном месте, а в трех. Хвостовую кость. Более того, она настойчиво предлагает двигать хвостовую кость в направлении позвоночника. Все остальные ее рекомендации – доказать дилетантизм и глупость – лучшего способа, наверно не существует. Это надо внимательно читать, это надо внимательно вникать.

Следующая рецензия на книгу некоего Жаркого «Рыцарская конница в бою». Отчасти это имеет отношение к реконструкторам. Трудно было удержаться.

И уже появившаяся в Интернете, у нас на сайте, статья под названием «Туалет трупа». Это рецензия на книгу о конноспортивной моде. Тоже не буду пересказывать, чтобы не портить вам удовольствие от прочтения.

Все остальные статьи – они являются служебными, менеджментарными, тоже нуждающимися в тщательном внимательном чтении. Их очень сложно пересказывать.
Если есть какие-то вопросы, я готов на них ответить.

Вопрос из зала:

— В одном из первых ваших журналах я читала статью… У Вас была помещена картина наездницы. И там, если не ошибаюсь, были мнения Ваших учеников, может не учеников, может быть пользователей Вашего сайта. Дело в том, что я переводчик по своей профессии и мне часто приходится сталкиваться с описанием «как это здорово, как наездник ездит на лошади, как красиво». У людей в сознании СМИ – это культура, это тексты различные, произведения, которые уже все – они вошли уже в анналы. И все – там у людей уже сложилось мнение. Я не знаю, как с этим бороться. Как переводчик я стараюсь в своих текстах что-то менять, но как это делать в сознании человека?

Александр Глебович:

— Вы умница, во-первых, хочу вам сказать. Во-вторых, не торопитесь. Потому что всякое зло побеждается чем медленнее, тем надежнее. И очень много изменилось в истории человечества, очень многое кардинально перевернулось. В вопросе лошади – да мы имеем ту же самую чудовищную картину, ту же самую картину, что и во времена неолита, то же самое, что было 20 тысяч лет назад. Мы видим ту же самую хрипящую, залитую пеной заломанную больную лошадь. Все изменилось, все двигалось, все прогрессировало. Но только в этом вопросе все стоит на некой мертвой точке. Но слава богу есть мы, да. Есть вы, которая в своих переводах что-то пытаетесь менять. Есть поразительной силы и таланта ребята на ЗФ в Школе, которые еще меня переплюнут много-много раз. И будут, наверняка, те студенты факультета журналистики, которые будут правильно писать о лошадях, правильно оценивать ситуацию. Если раньше конский спорт, все это примитивное конепользование было как бы чем-то безусловно положительным, то заметьте сейчас это то, что называется, спорный вопрос. Для тех, кто хоть немножко этим интересуется. Для тех, кто живет стереотипами – для этого мы и бомбим всяких Линд-Теллингтон, для этого мы и пишем статьи под названием «полукровки», для этого мы снимаем фильмы. Вот сейчас будет снят фильм о лошадином чтении, о великих мастерах прошлого – Карле Кралле и Арнольфини – Лекцио Эквариа Палестра. Для этого, я считаю необходимо уничтожать вот эту примитивную субкультуру вокруг лошади.

Так, например, вот что касается зоопсихологии. Зоопсихология – это такая материя, которую невозможно назвать лженаукой, да. Только по одной причине – для нее понятие «лженаука» - это слишком высокая лесть. Она даже на лженауку не тянет, потому что все, что связано, к сожалению, с этими якобы исследованиями, с этим откровенным бредом, которые называются зоопсихологией, которые с любой точки зрения даже невозможно рассматривать. Потому что уверяю вас, что... ведь в чем проблема? Я понимаю, что там может быть очень много симпатичных и не бездарных людей. Скажем так – юных ученых. Или неюных ученых. Но между этим ученым и лошадью всегда есть некий посредник. Коновод, дрессировщик, вот какой-то вот лошадник со своими навозными привычками, который ухитряется исказить эту картину лошадиного поведения всегда крайне капитальным образом. А книжки в основном пишут мальчики или девочки разных возрастов, пишут книжки о лошадиной психологии – пишут люди, которые не умеют научить лошадь вообще ничему и не умеют справиться с ней даже в элементарном бытовой ситуации. Поэтому вот конечно, о зоопсихологии надо забыть и понимать, что любая книжка, которая претендует на зоопсихологичность – у нее одна дорога – макулатура.

<Фрагмент изъят Школьной цензурой>

Вопрос из зала:

— Скажите, пожалуйста, как вы сегодня относитесь к своей бывшей программе 600 секунд?

Александр Глебович:

— Знаете, я к ней долгое время относился довольно плохо, пока не понимал, чему я ей обязан. Я ей, конечно, обязан блестящим владением профессии. Такому, как.. судя по нынешнему телевидению, судя по тому, что я вижу в молодой журналистике – сейчас таких уже нет. И, конечно, в свою настоящую сферу, свое настоящее призвание – в иппологию – я бы не смог принести клинок такой степени наточенности и смертоносности, если бы не имел вот той самой профессии. Той профессии, которая воспитывает в человеке, конечно же, и бесстрашие, и цинизм, и жестокость, и умение не щадить противника, и умение быть благородным. Т.е. на самом деле теперь я меняю отношение свое к своему прошлому и от ношусь к нему, в общем-то с благодарностью.

Вопрос из зала:

— Уважаемый господин Невзоров, я был Вашим почитателем, когда Вы вели 600 секунд. Потом пропали с горизонта и появились вдруг в качестве проповедника спасения лошади.

Александр Глебович:

— Совершенно неверная характеристика. Мы никого не спасем и ничего не проповедуем. Мы занимаемся наукой и исследованиями.

— Ну хорошо. Все понятно. Я может быть поражу Вас дремучестью в отношении тех целей, которые Вы ставите в своем журнале и в передачах нынешних о лошади. <…> Что должна быть лошадь в конечном итоге? Животное, которое вывезло человеческую цивилизацию на своем хребте до того, как появились автомобили, железные дороги. Чем она должна стать? Кем она может стать в условиях кризиса? Я вижу, что в условиях кризиса лошадь снова становится рабочей скотиной просто-напросто.

— Как ваше имя-отчество?

— Виктор и отчество тоже есть, я не инкубаторский – Константинович.

— Виктор Константинович, значит, спасибо вам за оба вопроса. Но я не буду отвечать ни на один из них. Во-первых, что касается первого вопроса – он обобщенный, философский. Наше дело – наука, наше дело – исследование и ознакомление людей, той части человечества, которая хочет понять с результатами этих исследований, с результатами того, что мы делаем. Мы никого не спасаем. И мы не занимаемся глобальной мировой судьбой лошади. Это все равно будет решать само человечество, не мы с вами – ни я ни вы. И для того, чтобы что-то изменилось, что-то произошло необходимо прямая перестройка сознания человека в этом отношении. Вот мы занимаемся скорее человеческим сознанием, чем каким-то спасением. К тому же мы видим, к каким позорным результатам приводят любые попытки спасать. Что касается крестьянского использования лошади – то Школа не занимается этим вопросом вообще. Понятно, что на свете много зла, понятно, что на свете похищенные где-то люди работают в рабском труде и что существуют еще более суровые беды и неприятности, чем использование лошади в крестьянском хозяйстве. Это из разряда, скажем так, зла, это из разряда торжества примитивности и глупости. До тех пор, пока будут условия для примитивности и глупости, будет и она. Но у Школы нет задачи всеобщего просвещения.

Вопрос из зала:

— Почему?

Александр Глебович:

— Потому что, к сожалению, идеи очень легко профанируются. На самом деле породить идею не сложно. Проповедовать ее не сложно. Очень сложно создать ту питательную среду, в которой эта идея могла бы сохраниться. Для того, чтобы идея не замутилась бы, и те исследования, которые возможны только в условиях идейной стерильности, скажем так, могли бы осуществляться, поэтому мы очень закрыты от внешнего мира. Поэтому в свой мир мы никого не пускаем.