Лошадь Разумная и Человек Ищущий. NHE Equine Anthology, 2011.

Материал Марии Сотниковой для NHE Equine Anthology, март 2011. 

Александр Невзоров, человек, впервые заявивший на весь мир, что лошадь не предназначена для развлечений; мастер высокой школы, открывший секрет свободного сбора и без любых средств принуждении и наказания обучивших своих лошадей самым сложным манежным фигурам; автор множества книг, фильмов, научных исследований и разоблачающих статей; боец, нанесший смертельный удар лошадепожирающему монстру конского спорта, словом, человек, сделавший для лошади больше, чем все остальные вместе взятые – продолжает свою работу.

Сегодня он мало и не очень охотно говорит про скачки и конский спорт – все точки над i расставлены, остальное – дело времени. Все меньше и меньше в сети сенсационных фото и видео его лошадей, исполняющих высокие фигуры – этот путь пройден до конца. Без былого воодушевления говорит он о «школьной посадке», о спатуимах при работе под седлом. Чем же разговорить сегодня Александра Невзорова, так далеко и так одиноко ушедшего вперед по своей лошадиной тропе? Что ему интересно?

Оказывается, его крайне интересует, какое слово лучше использовать для номинирования, допустим, перчатки: GANT, французское слово из вульгарной латыни XII века, или DIGITABULUM, название напальчников для сбора олив в Риме. Вопрос огромной важности. Потому что номинировать перчатку предстоит – лошади.

...Вороной жеребец Као, по просьбе своего воспитателя, подходит к пюпитру с латинскими буквами и неторопливо, но уверенно, с какой-то нервной страстностью, сочетающейся с предельной концентрацией на словах учителя, составляет ответы на самые разные вопросы.

Что изображено на картине? Что делает женщина? Как погода на улице? Что тебе нравится в твоей конюшне? Кто ты?

ЛОШАДЬ РАЗУМНАЯ

И верно – кто он, этот читающий и пишущий угольно-черный жеребец? Что это - удивительно явление,  или норма, к которой, как некогда к письменной речи, железным дорогам, квантовой физике, умению писать стихи, возможности лечить пневмонию и летать в космос, просто надо было идти и придти? И способны ли наше общество, наш разум, уже сегодня не просто принять читающих лошадей, но и изменить свое мировоззрение, свое поведения – в связи с этими новыми данными?

- Зачем лошади латынь?

-  Это вообще не для лошади — это для человека, который обязан таким образом научиться учить. Это учит взаимодействовать с лошадью, никогда не повышая голоса и не употребляя никаких тактильных воздействий. Во-вторых, это учит уважению, пониманию того, насколько это на самом деле интересное разумное существо.

-  Так лошади разумны?

 - Как известно, ключевым критерием разумности является способность зашифровывать звуки в графических символах (письмо) и соответственно обратное действие - расшифровка графических символов, то есть чтение. Возможность письма и чтения позволяет получать поразительные ответы, свидетельствующие об общности разума млекопитающих разного вида. Мозг лошади сопоставим с мозгом человека: если дать ему такие «плавсредства», как графические символы в виде алфавита, появляется возможность организовать интеллект, разум. А значит, лошадь можно научить ассоциировать, приходить к обобщениям, делать выводы..

 - Звучит, как чудо! Но ведь это чудо рукотворное?

 -  Естественно, всему тому, что провоцирует лошадь на интеллектуальные проявления, предшествует долгая, сложная очень работа в руках, умение и безупречное знание самой лошади.

Мы имеем здоровущего девятилетнего жеребца, от которого пар валит и который могуч и высок, и вот этого жеребца надо уговорить - уговорить, а не удерживать насильно! – стоять рядом с тобой часа полтора и заниматься какими-то карточками! Поверьте мне, добиться этого достаточно трудно. Но он стоит рядом со мной эти полтора часа. Без всяких средств удержания. Вот это в большей степени чудо, чем чтение.

 - А что самое сложное в этой базовой, подготовительной работе?

 - Начальный этап, когда нужно объяснить другому животному, что ты – разумное существо, ведь изначально они нас таковыми не воспринимают.

– Что?!

– Это обосновано зоологически: они не считают представителя другого вида разумными. Ну, например, это то же самое, что вам бы не казался разумным огромный муравей, в распоряжении которого вы бы оказались. Да и звуки, которые вы издаёте… Канал «Дискавери» смотрите? Слышали, как там бегемоты кричат? Примерно так и лошадь воспринимает наш голос. И для того, чтобы доказать лошади, что у нас есть разум, пусть своеобразный, но есть, и была разработана эта методика. На уроках манежного чтения лошадь впервые узнает, что в том, что делает человек, есть логика, связь, информация, система мышления. Присутствует забавный для лошади, но разум.

 - То есть, тут не мы убеждаемся, что лошадь разумна, а строго наоборот?

 - Огромная ошибка — это глупая уверенность в том, что лошадь знает, будто человек разумен. Не знает! Это человеку еще предстоит доказать лошади. Доказать, что в твоих поступках есть логика, смысл, что звуки, которые ты издаешь, что-то означают, что ты неопасен.

ЛОШАДЬ ЧИТАЮЩАЯ

Александр Невзоров говорит, что дать лошади графическую систему и с ее помощью общаться – это неудивительно, и уже даже как-то не очень интересно. Интересно понять, как видят и номинируют мир лошади до того, как попадают в мир человеческих букв и слов. Ради одного этого стоило бы обучить чтению – чтобы однажды задать вопрос «а как ты думал прежде?». Ну и, конечно, для того, чтобы выяснить такие нормальные иппологические моменты и подробности: предпочтения в еде, предпочтения в температуре, предпочтения в помещении, предпочтения в товарищах, людях — и иметь точные знания по этому поводу. Теперь они у Невзорова есть.

- То есть, в какой-то момент вы подошли к лошади, спросили, не холодно ли ей – и она ответила?

 -  Конечно, если бы я подошел к лошади и спросил: «Как тебе?», и она ответила «холод», это было бы жульничеством. Это тоже достаточно сложный процесс обучения, когда сначала берутся две одинаковые грелки голубого цвета – одинаково пахнущие, купленные в одной и той же аптеке. Одна грелка замораживается в большом холодильнике, во вторую грелку наливается горячая вода. Прикладывается к спине одна грелка, затем вторая грелка, и объясняется: это ALGOR, это VITALIS, это ALGOR, это VITALIS, то есть холодно-тепло, холодно-тепло. Затем, чтобы не было ассоциаций непосредственно с грелкой, потом берется завернутый в кусок парчи кусок льда и точно так же проносится на некотором расстоянии. То есть приучение к понятию — это очень долгая история до тех пор, пока он сам не начинает идентифицировать и объяснять: да, действительно, здесь ему холодно, здесь ему не холодно, почему тепло или не тепло. Вот когда мы имеем возможность перейти уже к пояснению каких-то практических простых вопросов. Но это не простой путь.

 - Например?

 - Вот, например, понятие «боль» объяснить дико сложно, почти нереально. У меня получилось на треть на данный момент. За год у меня получилось объяснить это понятие на треть. В каком смысле? Нельзя так даже говорить и думать, но, естественно, тут приходится дожидаться мелких травм и несчастных случаев, которые происходят сами по себе. Вот он там осаднил себе немножечко cornea, роговицу. Все знаем, что роговица глаза атомно иннервирована и является очень болезненным местом. В процессе его лечения и в процессе его ощущения этой боли в роговице, естественно, я ему объясняю, что это как раз и есть DOLOR, боль. Но я еще не могу нигде это отпрактиковать и посмотреть, как он это применит, потому что мне нужно две еще каких-нибудь мелких травмы, чтобы он не связал эту боль только с глазом. Я, естественно, не хочу, чтобы это было, не хочу, чтобы была самая мелкая маленькая травмочка, но тем не менее, для того чтобы объяснить понятие, мне нужно идти таким долгим и сложным путем. Хотя по поводу боли у меня есть одна определенная идея. А причинить ему боль, чтобы объяснить, я не могу, потому что он просто перестанет стоять рядом со мной.

 - А под силу ли лошади абстрактные понятия?

 - Ей под силу сложные ассоциации и абстракционистское мышление, безусловно. То есть под силу некий сложный абстрактный вывод, когда я показываю — и это в фильме будет — его бочку (бочка — это место, где он живет, такой большой круглый манеж). Показываю ночную фотографию, там горит свет в бочке. Я спрашиваю, что это такое. Он говорит: CASA KAO, то есть «дом Као». «А есть там Као?» «Нет», - пишет он, – KAO NON. «Почему?» ALGOR, «холодно». То есть он знает, что его уводят в конюшню.

 - А можете привести пример с ассоциациями? Ими лошадь тоже владеет?

 - Тоже. Но понимаете, всё учится. Вот беру, надеваю шляпу-треуголку. Учим слово GALEROS, шляпа – то, что надевается на голову. Он выучивает слово GALEROS. Проходит полтора месяца. Я беру на “Ленфильме”, в костюмерке, совершенно другой образец головного убора, какой-то цилиндр, а не треуголку, и при нем надеваю и спрашиваю, что это такое. Это надевается на голову — он безошибочно пишет GALEROS. Но это все надо пройти, чудес никаких не будет. Если я войду к нему в маске и не научу, что маска — это LARVA по-латыни, если мы не пройдем эту маску во всех видах: на картинках, на лицах, на статистах — он не будет этого знать, и спрашивать его об этом бесстыдно и бесполезно. Нельзя спрашивать то, чему не научил.

ЧЕЛОВЕК ИЩУЩИЙ

Как именно проходит процесс научения буквам и словам – Невзоров не рассказывает. Считает, что это не для удовольствия и не для развлечения тема. Не хочет, чтобы методика попала в руки каких-нибудь циркачей и прочих алчных дураков. Вокруг LEP с ее мистическим прошлым  и непредсказуемым будущим, сгущается атмосфера тайны.

- Правда, что какая-то тайна, таинственность вокруг все-таки ЛЭП существует?

 - Да нет, не тайна. Некоторые особенности методики – да. О них не кричат, мы их стараемся не раскрывать по той же причине, по которой китайская сборная по волейболу не рассказывает, как они тренируются.  До этих особенностей, разумеется, можно дойти и самому, но это будет стоить 5-7 лет методом проб и ошибок. А в методике прописано, как сэкономить эти 5-7, 8, 9, 10 лет.

 - А Ваши ученики...

 - Занимаются как раз по старой методике, по проверенной нормальной методике.

 -  То есть, получить ее можно, достаточно попасть в вашу школу, так? Кстати, как в нее попасть?

 -  А необходимы всякие пустяки: доскональное знание лошадиной анатомии, умение препарировать, секционировать, знание латыни, знание мировой истории. Естественно, нельзя принадлежать ни к одной из религий, потому что это, к сожалению, лишает человека, опять-таки, самоидентификации. Ну, и естественно, нужно приложить усилия, для того чтобы ликвидировать такую мерзость, как конный спорт – что лично человек сделал для этого, всегда интересно. Если ты так любишь лошадей, то расскажи, пожалуйста, что ты сделал для этого.

 - Кстати, насколько я знаю, некоторое время назад Вы даже в своей, «безуздечечной» манере перестали ездить. Теперь не садитесь на лошадей вообще?

 - Лошадиная анатомия не оставляет ни единого шанса ездить верхом. Это надо либо принять, либо нет. Когда я занялся анатомией лошади, я понял, как это болезненно для нее. У лошади затекает спина и не важно, кто наездник – мастер высокой школы или девочка-покатушница, или какой-нибудь конкурист. Это очень болезненно для позвоночника и спинного мозга лошади, который огромен по сравнению с человеческим и более уязвим. Запрет ездить верхом - это очень серьезно.

ЧЕЛОВЕК ЗНАЮЩИЙ

Возможно, именно этот отказ от верховой езды, от железа, от принуждений, эта нацеленность на комфорт лошади как залог чистейшего результата любых экспериментов с ее разумом – открывает перед Незворовым и его учениками пути, которые были закрыты для Арнольфини, фон Остена и Кралля, первых учителей LEP. История предельно скупо упоминает о Арнольфини, учителе Людовика XIV, дерзком безбожнике и дуэлянте, ученом, манежном мастере и ловеласе. Известно, что он первый ввел практику использования карточек с буквами, дающих лошади выразить мысль словом. Известно, что за эту практику был убит наемниками инквизиции, посчитавшими читающих лошадей бесовством. Много веков спустя окровавленные карточки Арнольфини попали к немецкому ювелиру масону Карлу Краллю, который, существенно изменив практику, явил ученой общественности великолепных математиков Царифа и Муххамеда – знаменитых эльберфельдских лошадей. Хотя против Кралля активно выступала всякая околонаучная мелочь, вроде зоопсихологов, все серьезные ученее тех лет подтвердили: в работе не было фокуса. Лошади действительно читали. Правда, как именно это стало возможным  – разобраться тогда так и не смогли.

 - Кралль искал ответ в мистике. А Вы?

 - А я в мистику не верю. Потому пошел учиться – заниматься нейроанатомией.

 - Лошадиной?

 - Всякой. Поскольку у нас есть прекрасно изученный человеческий мозг, мне пришлось заниматься и учиться на нем, а потом уже на лошадином. Так вот выяснилось, что у нас очень много одинакового, более того, лошади во многом нас превосходят…

 - То есть, лошадь не просто умна, она умнее человека?

 - Нельзя ставить вопрос, кто умный, а кто нет. Можно говорить о том, у кого мозг имеет потенциал генерации разума за счет анатомической сопоставимости с человеческим, а у кого нет. При этом мы понимаем, что у человека интеллект не закрепляется и не наследуется. Мы можем взять 45 поколений профессоров, писателей и философов и в конце этой цепочки иметь маленького ребенка, которого поместим в джунгли. В результате мы все равно получим ничего не знающего, лишенного основ разума звереныша и убедимся, что интеллект всех этих 45 поколений для него не существует. Это не я придумал – это известный факт. И вообще все, на чем я базируюсь – это не какие-то открытия и домыслы, а замечательная советская школа нейропсихологии Александра Романовича Лурии. Он первым сформулировал потрясающую вещь: что интеллект нужно искать не внутри нас, а - вне. Это то, что создается общественными связями, азбукой, словами, взаимоотношениями, возможностями мелкой моторики, то, что навязывает человеку социум, в котором он находится.

 - Получается, весь вопрос только в воспитании? В обучении?

 - А представьте, что было бы с нами — вами и мной, — если бы нас не учили алфавиту, не развивали способности думать. Так почему вы удивляетесь, что лошадь можно научить читать и давать оценку той ли иной ситуации? Почему вы отказываете ей в разуме? Было бы странно, если бы млекопитающее с мозгом, анатомически подобным человеческому, не могло мыслить! Просто человеку сложно смириться с тем, что он не венец творения. Вот и все.

- Насколько я знаю, Вы даже сняли об этом фильм Lectio Equaria Palaestra – вроде бы, о лошадях, а по сути – о людях.

- Да. Это кино о людях, о возможностях человеческого интеллекта, благодаря которому стало понятно, что он, интеллект, не является нашим эксклюзивным достоянием – лошадь просто выступает иллюстрацией того, насколько мы заблуждаемся по поводу своей уникальности.

Это фильм о том, что мы можем довольно много узнать о своем собственном разуме и возможностях интеллекта именно тогда, когда мы поймем, что то, что мы называем разумом, то есть способность ассоциировать, предвидеть, обобщать – присуще любому мозгу любого крупного млекопитающего. И если у кого-то еще остаются на сей счет иллюзии, им все равно придется перекраивать взгляд на мир.